«Дом Престарелых Ученых в Ленинграде понес тяжелую утрату. … Скончалась после долгой, мучительной болезни давнишняя обитательница Дома, маститая историчка Екатерина Николаевна Щепкина, одна из самых ревностных пионерок борьбы за женское равноправие и истинное народное просвещение. Любовь к народу, стремление энергично отстаивать его права она унаследовала от своего отца Николая Павловича Щепкина, стоявшего в Редакционных Комиссиях во главе левой партии, потребовавшей выкупа крестьян с землей».
Эти строки появились в один из дней 1938 года. Однако точных сведений о том дне не сохранилось, что поразительно! Между тем жизнь и таланты этой женщины заслуживают, без сомнения, иной посмертной «участи» и глубокого изучения.
Продолжим выдержки из Некролога: «В старческом уже возрасте, проживая в Доме престарелых ученых, казалось бы, на покое, − она почти ежедневно направлялась своей легкой походкой в Публичную библиотеку, членом которой она состояла полвека и, не щадя своих слабых сил, собирала там материал для своих трудов, над которыми сидела по вечерам. Она оставила богатое и ценное литературное наследство – воспоминания и семейного, и общественного характера, которых у нее был неисчерпаемый запас».
За несколько лет до кончины в своих «Набросках детства» Екатерина Николаевна писала: «Вполне отчетливо помню себя с четырех лет в Петербурге. Даже несколько туманно вспоминается, как ехали по Николаевской дороге. Я немного хворала желудком, что представляло некоторые неудобства в пути при тогдашних еще первобытных вагонах. Было неудобно жарко, горели леса. В Петербурге стояла мгла, и пахло дымом. Мне было тоскливо, от меня отняли няню. Она, помнится, довезла нас до нового места и была отправлена обратно в Москву, где у нее были все ее дети. Отец находил, что я должна сама уметь одеваться и все около себя делать».
Из этого незавершенного автобиографического повествования мы также узнаем, что не очень общительная и стеснительная девочка начала рано писать и читать, особенно полюбив басни И.А. Крылова. И мечтала стать … полотером! «…Степан и Василий охотно дали мне свои запасные щетки, и я начала с увлечением шуршать по паркету вместе с ними, и так серьезно относилась к этой обязанности, что меня снабдили маленькими щетками. Это ремесло мне казалось самым веселым; как хорошо с годами и самой бы сделаться полотером!»
Из-за неподходящего климата и постоянных простуд отца семья Щепкиных была вынуждена переехать в Лихвинский уезд Калужской губернии, где находилось небольшое именье бабушки, прозванное Щепкиной «лихвинская трущоба». Здесь же началось обучение в сельской школе и общение со сверстниками: «…Иное положение крестьян тогда очень интересовало меня. Живут они всегда на воздухе, всегда возятся с лошадьми, такими милыми умными друзьями, и с другими животными. Дети крестьян всегда на дворе, в полях и лесах. Много говорят, что тяжела их работа, а всегда им должно быть веселее нас. Крепкая, сильная девочка, я думала хорошо справляться со всякими сельскими работами и мечтала, как бы обратиться в крестьянку, уйти из дома. Одно время я мечтала выйти замуж за Николая – конюха, и пресерьезно ему это говорила, не замечая, что он стесняется таких бесед».
В 1864 году Николаю Павловичу Щепкину предложили должность управляющего Казенной палатой Саратова, в связи с чем последовал очередной переезд, который обострил семейные отношения: «И тут на глазах были у меня первые резкие столкновения с тяжелыми свойствами матери, ее непомерным самолюбием и горячностью. Собственно, она была виновата, хлопнув меня по щеке за какую-то пустую неловкость. Мать − умная женщина, прекрасно понимала нелепость того, что делала. Не могу сказать, что я понимала все бессмыслие обращения со мной, я его бессознательно чувствовала, именно с этих пор я стала охладевать к матери и все более и более замыкаться в себе. … Из этого сложилась, по-видимому, вся моя биография, одиночество, холостячество», − напишет Екатерина Николаевна в своих воспоминаниях.
Из-за болезни отцу пришлось уйти в отставку, ему назначили совсем маленькую пенсию, и Екатерина понимала, что должна будет сама обеспечивать себя в будущем. С 17 лет на страницах ее воспоминаний появляются записи о трудностях высшего женского образования и переживания о судьбе женщин.
Среднее образование Е.Н. Щепкина получила в Саратовской женской гимназии, после чего отправилась в Москву на знаменитые «Курсы Герье», ставшие вскоре по качеству образования университету: «Первые женские курсы устроились весьма первобытно: не имея своего помещения, они открылись в огромной зале первой мужской гимназии на Пречистенке, против храма Спасителя. Учредители постановили, что первые годы лекции будут читаться только одному курсу при ежегодном приеме, они, очевидно, не рассчитывали на многолюдство.
Герье встретил меня очень любезно, почти ласково: приезды учащихся из провинции радовали его, как залог прочности дела. Его занятия были очень интересны, наводили на новые мысли, прекрасно приучали к чтению научных трудов. Сам несколько суховатый и строгий, но вовсе не такой холодный, как думали многие в обращении со слушательницами, Герье видимо любил свою аудиторию, был очень занят ею и работал для нее.
Отношение общества к нам, первым курсисткам было довольно пестрое. Для главной обывательской массы Москвы курсы и курсистки совсем не существовали, слишком нас было мало, да и ничем мы не отличались от прочих барышень. В среде интеллигенции было много противников “вредного” неестественного приобщения женщин к научным знаниям, много лиц без всякого сколько-нибудь определенного мнения, недоверчиво выжидавших, было очень много равнодушных, безразличных. Вскоре все злопыхатели с торжеством прочли на страницах знаменитой “Анны Карениной” презрительный отзыв Толстого о жалких девицах, “которые ходят там на какие-то курсы”. Великий писатель, несомненно, поддержал предубеждение против учащихся женщин».
А вот о Константине Николаевиче Бестужеве-Рюмине у ученицы сложились более прохладные впечатления: «Бестужев был по натуре неискренний, не прямой человек. При удивительной памяти и огромных знаниях − он не умел учить. Часто болел, на курсах практически не появлялся». Тем не менее, история увлекала ее, и она блестяще училась: «Голова работала, нарождались свои мыслишки, иногда проскакивали мечты, очень робкие, о самостоятельной деятельности творческой работы. Хорошо бы написать и не популярное, а настоящую работку, разобраться в источнике и тотчас сомнения: какая писательница».
Спустя два года после окончания Курсов, в 1884 году, состоялась поездка в Париж, где Екатерина Николаевна посещала лекции в Сорбонне и College de France.
Вернувшись в столицу, она преподавала историю на женских курсах, в воскресных школах, читала лекции рабочим Императорского русского технического общества и в Народном Доме Паниной. Особенно долгий период, более 40 лет, проработала на Путиловском заводе, где одним из ее учеников был Виктор Павлович Ногин. В это же время ею был написан ряд книг и статей, в том числе – «Армия роялистов в России» (1887), «Старинные помещики на службе и дома» (1890), «Рассказы из русской истории» для воскресных школ (1894), «Краткий очерк русской истории с древних времен до 1881 г.» (1903) и другие.
Екатерина Николаевна обладала невероятной энергией, отвагой и человеколюбием: во время Русско-турецкой войны 1877−1878 гг. была сестрой милосердия, а, только услышав о январских событиях 1905 года, выбежала из дома на помощь раненым, захватив все свои сбережения, чтобы раздать семьям погибших.
После революции 1905 года Щепкина стала членом учрежденных Петербургского отделения Союза Равноправности Женщин и Центрального Бюро Союза Равноправности Женщин; позже была активной участницей Российской Лиги равноправия женщин.
События 1917 года оценила пророчески, предвидя гражданскую войну: «Кончено с монархией. Совсем ли? Я задумалась. Если монархия рухнет разом, без попыток замен Николая другими, без переходных ступенек, − хаос затянется на этом громадном пространстве…».
Как известно, события затем на несколько лет приняли именно такой оборот. Однако и после Гражданской войны она не уехала в эмиграцию, а осталась служить своему Отечеству. Работа всегда была для нее главным смыслом жизни.
* * *
Документы Екатерины Николаевны Щепкиной частично поступили в ЦГЛА (ныне РГАЛИ) в 1941 году из Государственного литературного музея. Творческие материалы представлены рукописями статей Е.Н. Щепкиной «Черты из быта и нравов русского дворянства половины 18 в. по запискам Болотова» и «Воспоминания и дневники русских женщин»; выписками из различных источников биографий деятелей 1860-х гг.; пояснительными материалами для исторического исследования о декабристах; статьями по истории 1860-х гг.; черновыми записями; ученическими сочинениями и диктантами. Сохранилась переписка Екатерины Николаевны с родственниками (Д.М. Щепкиным и Ю.П. Щепкиной), историком Константином Николаевичем Бестужевым-Рюминым, основательницей Союза за равноправия женщин Марией Александровной Чеховой и другими.
К биографическим материалам относятся краткая биография Е.Н. Щепкиной, ее воспоминания, свидетельства, удостоверения, заявления, пропуска, грамоты, приглашения и другие документы.
Книги с дарственными надписями из библиотеки Е.Н. Щепкиной, ее фотографии и другие иконографические материалы по-прежнему хранятся в Государственном литературном музее (ГЛМ).
Несомненной удачей является наличие документов, имеющих отношение к Е.Н. Щепкиной, в фонде актера, режиссера и литератора Александра Александровича Дьяконова (псевдоним Ставрогин). Это фотография Екатерины Николаевны и некролог, из которого мы узнаем о ее последних годах жизни и дне кончины.
Н.Ю. Грянченко,
главный специалист РГАЛИ
